Вредна ли конспирология и стоит ли её развенчивать: мнения.
Эксперты ИА REX рассуждают на тему вредности конспирологического мышления
Психологические исследования учёного из Университета Западной Австралии Стефана Левандовски установили, что конспирологическое мышление трудно преодолеть. Опрос более тысячи блогеров показал, что люди, склонные придерживаться различных теорий заговора, с наибольшей вероятностью отвергают научный консенсус об изменении климата на Земле.
«Проанализировав 1145 годных к использованию результатов тестов, исследователи обнаружили, что с отрицанием изменения климата связана поддержка свободного рынка и невмешательства государства в экономику. Кроме того, замечена связь между отрицанием глобального потепления и приверженностью другим теориям заговора. Наконец, отрицатели чаще, чем другие респонденты, заявляли, что прочие экологические проблемы уже решены, и демонстрировали отрицательное отношение к „зелёным “идеям», — выяснил психолог.
Вредна ли конспирология и стоит ли её развенчивать?
Анатолий Вассерман, политконсультант:
Общие принципы теории заговора, рассмотренные мною в заметке: «Аксиомы конспирологии», позволяют не принимать всерьёз ни одно её проявление. Напомню два ключевых понятия, с коими надо внимательно ознакомиться до того, как всерьёз обсуждать любую теорию заговора: «бритва Оккама» и «презумпция невиновности». Вообще с конспирологией и её сторонниками предпочитаю не спорить. Эта теория принципиально не фальсифицируема (то есть в принципе не может существовать способа её опровергнуть: в ответ на любые опровержения её адепты тут же придумывают более заковыристые формулировки, позволяющие не обращать на опровержение внимания), а потому ненаучна.
Алифтин Тищенко, психолог-консультант:
Скептицизм блогосферы вполне обоснован. Еще не все забыли о широкомасштабной афере с исчезновением озонового слоя, об огромных деньгах, потраченных на борьбу с химерой, и на всем протяжении озоновой истерии люди наблюдали тот же самый принцип: часть ученых, и довольно большая, активно высказалась за то, что опасность разрушения озонового слоя реальна, и надо что-то делать. Когда весь этот мыльный пузырь лопнул, прежнего доверия научным кругам нет. Так что подозрительность к новым данным о глобальном потеплении вполне понятна как раз с психологической точки зрения. Людям нужны большие по достоверности доказательства, чем привычные выводы ученых. Людям не нужны мнения, но — факты, которые своей очевидностью не оставят никаких сомнений.
Если бы завтра ученые предоставили всему миру фотографии инопланетян, этого было бы недостаточно. Точно так же в настоящее время недостаточно одних только фотографий о перемещениях по Марсу аппарата Куриесити — интернет сыт по горло разными фотографиями и анимационными фильмами. Наука очень сильно себя дискредитировала в последние годы, и общественности нужны факты с большей долей достоверности, чем статистика, которой никто не верит, фотографии, в которых видят использование фотошопа, и чем мнение, что особенно печально, ученого, чье только одно слово имело ранее статус факта для обывателя. Теперь в ответ на слова «ученые исследовали» тут же возникает вопрос: «А не те ли самые ученые, что „британские “»?
Как мы можем увидеть из критических замечаний к обсуждаемой статье, к автору исследования предъявлены те же самые претензии в некомпетентности и тенденциозности.
1. Категоричные выводы, по сути, обвиняющие скептиков в болезненном параноидальном восприятии мира, оставляют стойкое ощущение «заказа» и вовсе не следуют из результатов самого исследования. Вся научная работа заключается лишь в анализе писем на почту. В качестве предварительного вывода такая работа еще бы сгодилась, но никак не убеждает, если относиться к ней как к по-настоящему глубокому и всестороннему исследованию вопроса. Разрыв между тем, как собираются данные, на чем основаны выводы, и тем, как подаются выводы, и делает работу Левандовски подозрительной.
2. Если бы работа имела под собой более серьезный фундамент и носила открытый характер, она не вызвала бы ответной волны «теории заговора».
Прежде чем обвинять людей в приверженности к паранойе, нужно сначала вернуть науке прежний статус высокого доверия. Нас слишком часто вводят в заблуждение, особенно в таких областях, как поведение человека, его отношение к происходящему. Скептицизм растет только там, где есть поле для интерпретаций. Где факты не явны, а методы их получения по сложности не отличаются от курсовой работы обычного студента.
Сама идея, что нормальный скептицизм начинают приравнивать к страхам параноика, во всем видящем происки «злых сил», уводит решение вопроса так далеко в сторону, как это только возможно, и, по сути, мало чем отличается от попыток перейти на личность самих скептиков. Даже сама подача материала в статье сторонников теории глобального потепления выставляет в однозначно положительном свете и позиционирует как умных, психически здоровых людей, а сторонников теории заговора по этому вопросу — как некомпетентных и психически не совсем здоровых. Что не их разумное сомнение является двигателем их деятельности, а банальный страх и поиск врага, где бы то ни было.
Но ведь в психологии есть и другая точка зрения на это положение дел. Какой-нибудь другой последователь Левандовки, на основании тех же методов, мог бы заявить об излишнем конформизме тех, кто является сторонником идеи глобального потепления, и обвинить их в недостаточной критичности мышления. И будет не менее прав, чем сам Левандовски.
Леонид Савин, политолог, главный редактор информационно-аналитического издания «Геополитика»:
Нужно четко отделять конспирологию от лженаучных изысканий и манипуляций. В конкретном случае, связанным с глобальным потеплением, да и вообще по отношению к науке, необходимо придерживаться эпистемологического анархизма. Есть группа ученых, которые считают, что наступает глобальное потепление, связанное с выбросами СО2 и разрушением озонового слоя. Хорошо. Но есть и другие исследования, на основе которых еще в начале 80-х гг. прошлого века была выдвинута гипотеза, согласно которой температура на Земле циклически повышается и понижается. Так называемый малый ледниковый период был в Европе в 16 столетии, потом пошла оттепель, которая продолжается и поныне, а за ней начнется очередное похолодание. Иные ученые говорят о смещении оси Земли, которая связана с прецессией и один раз в 12 тысяч лет происходит смена полюсов. А вот есть еще религиозные учения, которые говорят о наступлении Апокалипсиса. Пожалуйста — выбирайте, что вам ближе! Что касается конспирологии, то она тесно соприкасается с кратологией, т.е. наукой о власти, т.к. любые заговоры связаны с этим феноменом, и они происходят на протяжении многих тысячелетий. Отрицать искусство заговора — значит отрицать политтехнологии, связанные с партийными фракциями, государственными переворотами, работой лобби групп и революционных ячеек.
Кирилл Мямлин, публицист:
Понятия «конспирология» и «теория заговоров» придуманы для дезавуирования раскрытой информации, которая убивается тремя способами.
1. «Заговоры» — это отображение реально имевших место событий, но отображение карикатурное и потому искажает реальные события, как кривое зеркало живого человека. Когда какое-либо событие начинают относить к «конспирологии», его предают забвению, изымают из реальной истории и помещают в область нелепого (клинического) и потому никому в рациональном мире не интересного фантазёрства. В результате и само событие, и его исследователи одним махом отправляются к касте интеллектуально неприкасаемых.
2. Привитая насмешливость по отношению к таким карикатурным «заговорам» — это мощное успокоительное средство для общественного мнения. Смеясь над несколькими сильно выпяченными действительно нелепыми, нереальными элементами картинки, созерцатель карикатуры, не задумываясь, привыкает уже без тревоги смеяться заодно и надо всеми остальными её частями, которые абсолютно реальны. Поэтому когда всеобщее понимание некоего события в его изначальных чертах нежелательно, достаточно найти в нём или самому «пририсовать» хотя бы одну годную для утрированного искажения черту, хорошенько её выпятить — и дальше уже можно смело объявлять это событие «заговором». Главное — выработать высокомерно-презрительный, скептически-смешливый настрой.
3. Привнесённые в наш психологический оценочный спектр конспирологические стереотипы — это как бы моментально действующий яд. Который сам по себе без нашего ведома, начинает «убивать» в нашем сознании любого человека (историка, философа, публициста, писателя), его мысли и предмет его исследований, как только написанную им картину его оппоненты сумели вопреки воле автора, так или иначе, отнести в нашем сознании к «карикатурному жанру». Правдивы такие события, исследования и их авторы, или нет — уже не имеет при этом никакого значения.
Юрий Юрьев, политконструктор:
Конспирологическое мышление вообще невозможно преодолеть, поскольку от четверти до половины отношений между людьми — конспиративны и злобный конспиративный умысел выявляется официально в суде. Возьмём США. Открыть перед женщиной двери — сексизм. Похвалить стройность — харрасмент. Подарок — коррупция. Недонесение на соседа — преступление. Осталось чихание приравнять к «массовому бактериальному поражению США» и взимать за это немалые штрафы с альтернативным штрафам содержанием на курорте Гуантанамо. А потом уже — можно пойти дальше и разбомбить Таиланд, поскольку там не соблюдаются законы США, как ранее не соблюдались в Ливии. И, в ответ на упрёки, что США так тренируют армию и утилизуют боеприпасы, по ходу прихватывая нефть, — сказать с трибуны ООН: «Перестаньте заниматься конспирологией, это исключительное право США ею заниматься официально».
Даниэль Штайсслингер, журналист и переводчик (Израиль):
Лечить конспирологов — только по их желанию, никакой карательной психиатрии и мучеников «за идею», но все их построения следует маргинализировать и сделать смехотворными, чтобы не создавать поводов для общественного беспокойства без реальных к тому причин.
Грант Микаэлян, политолог, научный сотрудник института Кавказа (Армения): Конспирологическое мышление вообще вредно в любых ситуациях, поскольку приучает к поиску примитивных конструкций и простых ответов на сложные вопросы, снимая ответственность зачастую даже за свою судьбу («Что бы я ни делал, все предрешено в верхах»).
